— Фрэнки, я тебя убью! — пригрозил Гарри, едва шагнув в комнату своего приятеля. — У меня накопилась масса дел, а ты заставляешь меня все это бросить и лететь к тебе за твоей долбаной сенсацией. И объясни мне наконец, почему вместо меня нельзя было прислать другого человека?

Все срочные дела Гарри Скотта можно было пересчитать по пальцам: первое, к ним в штат зачислили новенькую хорошенькую журналистку, и он решил взять над ней шефство; второе, ему срочно нужно найти вескую причину, чтобы оправдаться перед начальством за очередной загул; третье, ему нужно найти уважительную причину и для жены за свое долгое отсутствие; четвертое, он подхватил очередную гадость и личные проблемы теперь волнуют его больше служебных. Но самая вероятная — скорее всего, своим звонком Фрэнки поднял Гарри с очередной пассии.

— Если я так поступил, значит, была необходимость.

— И что же это за необходимость? — рычал Гарри.

— Я у тебя хочу спросить: что ты знаешь об исправительном центре?

— Ровным счетом — ничего! — уверенно прошел Гарри в комнату. Заметив на столе банку пива, он энергичным жестом открыл ее и отпил несколько глотков. По лицу журналиста пробежало блаженство — холодное пиво пришлось ему по вкусу. — Ты же знаешь, как только начальником тюрьмы стал этот свинья Том, так он гонит взашей всю журналистскую братию. Это недемократично!

Фрэнки выразил сочувствие — даже своему близкому другу он не стал бы рассказывать о том, что исправительный центр стал закрытым по его личной инициативе. И, надо признать, он потратил немало сил, чтобы отвадить ретивых журналистов от экспериментальной базы ФБР.

— Как я тебя понимаю, Гарри. И для того, чтобы восстановить справедливость, возьми вот эти документы. Из них получится очень неплохой материал.

Скотт почти лениво потянулся за листами бумаги, всем своим видом давая понять, что берется за это дело только во имя давней дружбы. Это была обычная привычка Гарри, даже из собственной просьбы суметь сделать одолжение. Как будто бы нехотя перевернул одну страницу, быстро пробежал глазами по ровным строчкам, перевернул вторую. В глазах загорелось любопытство, которое скоро переросло в трудноскрываемый интерес. У Гарри Скотта был профессиональный нюх на сенсации, а из этих нескольких страниц можно вытащить куда больше чем рядовой материал. Если подойти с умом, то можно сделать цикл рейтинговых передач, в которых пойдет речь о правах заключенных в тюрьмах. Это очень гуманно и сейчас очень модно. Грамотно построенные передачи позволят ему пробиться в десятку лучших репортеров Америки. И вот тогда он наконец осуществит свою давнюю мечту и станет одним из учредителей канала. А через год-другой и его хозяином.

— Я беру у тебя этот материал, Фрэнки, — без особого энтузиазма проговорил Гарри. — Я тебе уже как-то говорил, что сейчас в совете директоров очень много случайных людей. Мне будет непросто убедить их в целесообразности этой затеи.

Хотя для себя он уже определил, что подготовит материал в ближайшие несколько часов и покажет его в самое удачное время, когда половина страны прилипнет к телевизору. Он даже не станет согласовывать свое решение с дирекцией, подозревая, что ответ может быть отрицательным. Он давно уже вышел из того возраста, когда взрослые дяди водили его за ручку и с видом ученых мужей рассказывали, как строить телевизионные передачи. Сейчас он сам был звезда и имел не только свою точку зрения на перспективу развития телевидения, но мог позволить себе такую шалость, как ослушаться хозяина канала.

— Я пойду на это только ради нашей дружбы.

— Спасибо, Гарри, — не сумел сдержать вздох облегчения Фрэнки.

— Кстати, помнишь, в прошлом месяце я заглядывал к тебе в управление?

— И что? — недоуменно спросил Фрэнки, не понимая, куда клонит Гарри Скотт.

— Я заметил, что у тебя в офисе работает прехорошенькая секретарша. Ты вот что, сделай мне любезность, познакомь меня с ней.

Гарри Скотт любил смешивать работу с удовольствиями, от этого крепкого коктейля он всегда получал дьявольское наслаждение. Всюду, где бы он ни бывал, он умел знакомиться с хорошенькими женщинами, и порой казалось, что репортерская работа всего лишь предлог, чтобы приятно провести остаток вечера.

— Гарри, старина, ты совсем не меняешься, — дружески похлопал Фрэнки по плечу приятеля. — Когда ты сделаешь репортаж об этой чертовой тюрьме, так я познакомлю тебя с десятком таких секретарш. Уверяю тебя, ты полгода не будешь снимать штаны.

— Смотри же, Фрэнки, я ловлю тебя на слове, — погрозил пальцем Гарри Скотт и с радостью влил в себя остатки пива.

После разговора с Томасом Фрэнки набрал телефонный номер окружного прокурора. Джуди Ханта. Между ними еще несколько лет назад сложились приятельские отношения: они были членами одного клуба, а кроме этого встречались на светских раутах, которые устраивала мэрия в честь стражей порядка. А год назад в конфиденциальной беседе он попросил отыскать сбежавшую из отчего дома шестнадцатилетнюю дочь и, по возможности, выявить ее окружение. Еще через три дня он нашел дочь прокурора в одном провинциальном городке штата со своим великовозрастным любовником, который оказался к тому же еще безнадежным наркоманом и профессиональным сводником. Можно было не сомневаться в том, что, наигравшись с живой игрушкой, он наверняка вышвырнет девочку на улицу, где она станет приторговывать своим телом за тридцать долларов в час.

Фрэнки вернул тогда непутевую дочь к измученным неизвестностью родителям, а парня упрятал в исправительное учреждение.

Сам Джуди Хант выглядел очень успешным человеком, и с его круглого лица никогда не сходила располагающая улыбка. Могло показаться, что он был создан природой для того, чтобы покорять женские сердца. Однако он не имел никаких увлечений и продолжал любить жену с чувством пылкого юноши. Фрэнки было известно о том, что супруга прокурора не всегда откровенна со своим мужем и имеет несколько связей, о которых бедный Джуди совершенно не догадывается. Но самым опасным ее любовником был Смит Холл — по оперативным данным, он входил в высший совет сицилийской «коза ностра» и курировал торговлю наркотиками. Фрэнки не однажды пытался завести с окружным прокурором разговор о привязанностях его жены, но всякий раз не отваживался заговорить о главном, глядя в располагающее лицо приятеля.

Фрэнки Галлахер не злоупотреблял расположением окружного прокурора и никогда не обращался к нему за помощью, но он знал, что когда-нибудь наступит день, когда ему потребуется его авторитет и влияние. И этот момент наступил.

Раздались длинные телефонные гудки, прервавшиеся внезапно.

— Джуди Хант слушает, — услышал Галлахер красивый голос окружного прокурора.

— Джуди, это звонит Фрэнки. Извини, что я тебя побеспокоил, но мне нужна твоя помощь.

— Не стесняйся, Фрэнки, говори, в чем там дело, ты же знаешь, я твой должник.

— Ты знаешь о том, что сейчас у нас в тюрьме находится русский мафиози?

— Сейчас об этом столько пишут, что об этом знает даже окружной прокурор, — пошутил Джуди в своей обычной манере.

Фрэнки представил, как по лицу Джуди Ханта скользнула снисходительная улыбка.

— Извини, Джуди, я не с того начал…

— Фрэнки, ты слишком часто извиняешься, давай, наконец, выкладывай, в чем там у тебя дело.

— Дело в том, что мой отдел занимается именно этим русским и его связями, и сейчас мы очень заинтересованы, чтобы отправить его обратно в Россию.

— Что так?

— Во-первых, у нас хватает своих мафиози, а во-вторых, мы выжали из него все что смогли, и теперь он не представляет для нас никакого интереса.

— По газетным публикациям никак не скажешь, что вы сумели вытрясти из этого парня все, что смогли.

— Не могут же знать газетчики наши оперативные разработки.

— Тоже верно.

— А распространяться на эту тему, сам понимаешь, нам ни к чему. И потом, когда он отсидит свой срок и захочет остаться в Америке, тогда нам избавиться от него будет куда труднее. А наш исправительный центр — это не лечебница, он сумеет наладить связи со многими мафиозными кланами и в дальнейшем будет куда опаснее, чем сейчас.