— Ох, блин… — снова простонал Николай. — Сержант, помоги-ка… Не могу больше. Вот, сука поганая, обезножил меня.

Он лежал на боку, пытаясь расстегнуть ремень брюк. Снег под ним потемнел от крови. Сергей помог Николаю снять ремень, потом снял свой, и кое-как перетянули простреленные ноги.

— Что делать-то будем, товарищ старший лейтенант? — спросил водитель, с ужасом думая о том, что ему придется на себе тащить своего тяжеленного напарника.

— Чего делать? — переспросил, задыхаясь, Николай. Он обессиленно откинулся на спину и смотрел в темное небо. — Идти надо, вот чего. — Он помолчал, потом добавил: — А поскольку ходок из меня теперь никакой, пойдешь ты. Один. Пока не встретишь кого-нибудь. Удостоверение с собой?

Серега кивнул.

— Ну тогда дуй, сержант. Как машину увидишь, бросайся прямо под колеса.

Водитель встал.

— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант. — Он помялся. — А вы как же?

— А чего я? — Раненый, пытаясь сменить позу, покряхтел. — За два часа не помру. Крови-то у меня много. Только вот подстели-ка ты мне свою куртку, а то жопу отморожу… Да и ты побыстрее побежишь, чтоб согреться. Ох! Блин! Как больно-то. Но лучше уж так, чем как наш капитан. Каюк Петровичу. Хоть и пакостный мужичонка был, а жаль его. Не поспел он на Новый год, так и не потрахался напоследок. Ну давай, Сереня, чеши. И побыстрее возвращайся. Мне тут помирать одному неохота.

Сергей снял куртку и подоткнул ее под лейтенанта. Потом развернулся и побежал в сторону ленинградской трассы, но, пробежав метров двадцать, он вдруг остановился, подумал и быстрым шагом вернулся к раненому.

— Разрешите спросить, товарищ старший лейтенант? — позвал он.

— Ну чего ты заладил? — совсем вялым голосом отозвался тот. — Какой я тебе, к хренам, теперь лейтенант? Ну спрашивай.

— Коль? А чего он нас-то… того?

— Чего — «того»?

— Ну, это… Не убил?

Николай долго молчал, Сергей даже испугался, подумав, не потерял ли напарник сознание. Наконец тот встрепенулся и задумчиво сквозь зубы проронил:

— Черт его знает?.. Кому ж охота на себя лишнюю мокруху брать?.. Хотя, конечно, где один, там и три… Ну ты идешь или нет?! — вдруг взъярился он, и Сергей, кивнув, побежал по дороге в сторону Ленинградского шоссе.

Через десять минут Варяг вышел к огороженному каменным забором двухэтажному кирпичному зданию, от которого в лес уходила извилистая дорога. Во дворе за забором горели два прожектора. Не выходя из леса, Варяг двинулся вдоль забора. За металлическими воротами виднелась будка охранника. Варяг замер, пытаясь определить, есть ли кто-нибудь на территории.

Странный объект, место глухое, колючая проволока над забором. На военный объект не похоже хотя бы потому, что проволока в нескольких местах порвана, в заборе зиял пролом, а ворота даже не закрыты до конца.

Варяг уже почти выбрался из своего укрытия, сделал несколько шагов по направлению к воротам, как вдруг услышал приближающийся шум мотора, резко развернулся и в два прыжка снова исчез в зарослях.

Через минуту к воротам, натужно тарахтя мотором, подкатил старенький «пазик. С чудовищным скрипом открылась дверь, и из автобуса выскочил коренастый мужчина в толстой пуховой куртке и черной вязаной шапочке.

— Михалыч! — хрипло позвал он. — Принимай!

Он постоял немного, выжидательно глядя на будку охраны, потом крикнул, обращаясь к водителю:

— Леха, посигналь-ка этим мудакам и давай помоги мне… Михалыч, небось, празднует уже вовсю.

Мужчина снова нырнул в автобус. Раздались два протяжных сигнала. Спустя минуту он появился снова. Кряхтя, мужчина нес впереди себя картонную коробку. За ним, с ящиком водки в руках, вышел из автобуса Леха — молодой лохматый парень в замызганном свитере и без шапки. Они подошли к воротам.

Мужчина вдруг остановился и сказал озабоченно:

— Ты это, Лех, дай-ка лучше я сам водку понесу. А ты бери продукты.

Леха, шофер, засмеялся:

— Ну чего ты так беспокоишься, Юрь Иваныч! Че я — безрукий, что ли?

— Ладно, — проворчал Юрий Иванович, — безрукий-не безрукий, а водку пьяному я не доверю. Вон, садись на свою колымагу и на ней лихачь сколько хошь. А в этом деле, с водкой, нужен трезвый расчет.

Леха вынужден был согласиться с железной логикой старшего товарища.

Они поменялись грузом и, миролюбиво переговариваясь, прошли через небольшую калитку в воротах, направляясь к зданию.

В свете прожекторов Варягу хорошо было видно, как из подвала навстречу им выбежал охранник в тулупчике. Увидев приехавших, он радостно всплеснул руками. Весело что-то обсуждая, все трое скрылись за металлической дверью, ведущей в подвальное помещение.

Первая мысль, что пришла к Варягу — угнать автобус! Это надо же, какая удача подвалила! На машине он сможет добраться до шоссе очень быстро, значительно увеличив свои шансы оторваться от погони. Но, секунду поразмыслив, понял, что делать этого нельзя. В здании у охраны наверняка имеется телефон. Если мужики хватятся машины сразу, его поймают на первом же посту ГАИ. Нужно как-то обезопасить себя.

Или все-таки рискнуть?

Варяг задумчиво перевел взгляд на дом. Окна на этажах были темными, свет пробивался лишь из маленьких зарешеченных подвальных окошек. Ладно, была не была, попробуем по-другому.

Нагнувшись, Варяг набрал в пригоршни снега и стал, морщась от боли, тщательно умываться, смывая с лица запекшуюся кровь и грязь. Потом, прячась за кустами, он подошел к пролому в заборе и юркнул на территорию «объекта».

В доме все было тихо. Окна были плотно задернуты белыми шторами, никакого движения не было видно. В подвале тихонько играла музыка, а в освещенных подвальных окошках несколько раз мелькнули человеческие фигуры.

Варяг осторожно подошел к зданию и увидел, что над входной парадной дверью красовалась темно-синяя табличка с надписью: «ВИВАРИЙ».

Варяг несколько раз с удивлением перечитал надпись. Теперь он знал, что это за «секретный» объект. «Вот уж никогда бы не подумал, что путь к спасению лежит через виварий». Хорошо бы при свете дня посмотреть на всех этих экзотических животных.

«Может быть, это единственная в жизни возможность насладиться обществом самых разных тварей — от нахохлившихся длиннохвостых попугаев до крокодилов, скорпионов и прочих мышей и удавов, — подумал Варяг. — Ладно, отложим экскурсию до лучших времен».

Варяг лишь окинул взглядом освещенный двор и быстро спустился по лестнице, ведущей в подвал.

Дверь была открыта, и коридор за ней, к счастью, не был освещен. Только в одном месте узенькая полоска света выхватывала из темноты облупившуюся краску стены, обшарпанный стол с телефонным аппаратом и пару ободранных стульев в углу.

— …Совсем уж люди охренели, — услышал Варяг мужской голос. — Веришь, Иваныч, привезли откуда-то, из Новой Зеландии, что ли, гигантскую креветку. Здоровенная, размером с крысу, фиолетовая. Чего теперь с этой дурищей делать?..

Варяг бесшумно подкрался к двери. Сквозь узенькую щель он увидел сидящих за столом четверых мужчин.

— …А главное — на кой хрен к нам-то, в виварий, ее привезли? — возмущался маленький, одетый в зеленый, похожий на операционный халат, очкарик с обширными залысинами на лбу и неожиданными для его комплекции крупными костлявыми руками. — Какой, к черту, карантин у этой океанской мымры может быть?!

— А ты ее свари — и с пивком, — задушевно посоветовал Михалыч, с аппетитом поглощавший салат. — Вот карантин членистоногому!

Они сидели в ярко освещенной комнате, похожей на советских времен красный уголок — только вместо обязательного бюста вождя революции в углу стояла живая и пушистая красавица-елка, обильно украшенная гирляндами. Кроме того, все они, включая водителя Леху, были уже навеселе, и невидимый, стоявший в темном коридоре Варяг мог беспрепятственно разглядеть и мощные решетки на окнах, и отсутствие телефона в комнате, и ключ, торчавший в двери с его стороны.

Дверь была металлическая, и, закрыв незадачливых гостей на ключ, Варяг мог быть спокоен, что до утра ни одна живая душа не выберется отсюда, а следовательно, ни один чин в милиции не узнает, что опасный преступник Игнатов, укокошивший капитана милиции, добирается до Москвы на стареньком, видавшем виды «пазике».